ЧТО НАШЛА ЧТО НАШЛА ЛОЛ.

[принц-поганка]

КАПИТАН НЕУДАЧА (джен)

Автор: латентный коннор уолш
Фандом: Станкевич и ко
Персонажи: Николай Огарев, Александр Герцен, Николай Станкевич.
Рейтинг: R
Жанр: общий
Размер: ?
Статус: в процессе
Саммари: Коле семнадцать, он учится в одиннадцатом классе общеобразовательной школы и является законченным неудачником.
Предупреждения: ООС, модерн!АУ, обсценная лексика, небечено, сорри нот сорри.

Если вы искали мастера неудачников, то вот он, знакомьтесь, Николай Платонович Огарев. Мастер над мастерами, неудачник над неудачниками.

Коле семнадцать, он учится в одиннадцатом классе общеобразовательной школы, участвует в политологическом кружке и собирается поступать в Московский государственный университет. «На кого?», - можете спросить вы, но Коля вам не ответит хотя бы потому, что сам не знает.
Коля в принципе ничего не знает, не гадает и вообще предпочитает жить сегодняшним днем. Тогда вы можете поинтересоваться, почему Коля неудачник. Это ваше право, но вряд ли вам доведется получить ответ.
Коля Огарев неудачник потому, что при его рождении Венера была в фазе темной луны и не попала в созвездие Козерога. Вот поэтому.

У Коли вечно все идет наперекосяк. Про таких говорят «дай дураку молиться, весь лоб расшибет». Дай Коле сварить пельмени, придется отдирать их вместе с эмалью кастрюли; дай вкрутить лампочку — иди и вкручивай в потолок люстру; дай полить цветы — не жалуйся, что звонят соседи с третьего этажа (это при том, что сам ты живешь на седьмом) и дурным голосом кричат, что их затопило. Вот и теперь Коле, который за последние несколько месяцев умудрился полюбить футбол и затесаться в команду новичков-фанов клуба «ЦСК», нужно было всего лишь собраться с такими же новичками из своего клуба, выйти на поляну в лесу, где им «забили стрелу», немножко поколотить новичков из противоборствующего клуба, а потом пойти вместе со всеми выпить пива за дружбу. Всего-то навсего.
Задача для пятилетнего ребенка, пришедшего в песочницу в соседнем дворе.
Но Коля не был бы Колей, если бы не налажал и здесь.

- Господи Иисусе, Матерь Божья, что делать, что делать, что делать? - Тургенев бегал вокруг мирно лежавшего на травке мальчишки, драматично заламывал руки, одновременно с этим успевая фотографировать небо, птичек, деревья, побитых и растрепанных ребят в футбольных формах.
Белинский, тощий и пучеглазый, выудил из кармана конфету, положил ее в рот и сипло предложил не делать ничего. В конце концов, что поделать, на сходках бывает разное, ну покалечили маленько, тоже, подумать можно, трагедия.
- Предлагаю вызвать скорую, - а это Януарий Неверов, который в драках не участвует, ни за какой клуб не болеет, а ходит просто за компанию с Тимой Грановским. Януарий протер свои фирменные синие очочки, водрузил их на нос и выудил из кармана телефон. - Ну что, звонить?
Тима Грановский, не к ночи будет помянут, а ко дню, отвесил ему (то есть Януарию) подзатыльник и уселся рядом, подстелив под себя спортивную куртку.
- Уймись, Нурка. Сейчас скорая, потом милиция, а потом объясняй, что мы тут забыли, почему в спортивках, где документы, почему рожи бандитские.
- Скажем, что приехали на пикник, - кто-то подал голос из кустов и зашуршал листвой. Тима фыркнул и сплюнул.
- На пикник, говоришь? Заблоцкий, глаза разуй, где у нас хоть что-то, намекающее на пикник? Твоя шоколадка в кармане?
Кусты обижено зашуршали фольгой.
- Так, давайте по существу, - к мирно лежащему на травке телу пробился Станкевич и присел рядом с ним на корточки. Потом пощупал пульс на запястье, для точности повторил то же самое на шее и только потом поднялся. - Пацан жив. Кто с ним знаком?
Он посмотрел вокруг, чуть ли не в душу каждому заглянув, и взъерошил волосы:
- Так что, никто?
- Сам ты никто, - прохрипел Белинский, перегоняя травинку из угла рта в угол, - а это Герцен. Мы с ним в параллельных классах учимся.
Предлагаю отвезти его домой. Кто как доби... - он на секунду прервался, а потом рявкнул во все свои тщедушные легкие: - Тургенев, ты мне в глаза вспышкой светишь, придурок! Отойди, пойди вон к Фаддею в кусты, пожуй с ним шоколадку, подыши воздухом.
Тургенев что-то промямлил в ответ, но Белинский только отмахнулся и вернулся в беседу:
- Так кто на чем?
- Мы с Грановским на автобусе, - отозвался Неверов, заложивший себе за ухо яркий одуванчик.
- Я на метро, - а это Фаддей Заблоцкий из кустов. Оттуда же донеслось, что Тургенев приехал на велосипеде, он тут недалеко живет, только нужно железную дорогу перейти. Станкевич тоже на метро, Белинский на троллейбусе, Корш и Боткин на трамвае.
Один только Огарев, клинический неудачник, приехал на отцовской машине.
Белинский, дотошный, как маменька третьеклассника, въедчиво поинтересовался, есть ли у Коли права. Коля пояснил, что общечеловеческих прав у него полно, а вот с водительскими вышла накладка. Но кого это вообще волнует, водить он умеет, в аварии не попадал ни разу, да и вообще, какое его, Белинского, собачье дело.
- Мне плевать на тебя, но не плевать на свою безопасность.
Коля сначала не понял, причем тут безопасность Белинского, но потом тот уселся на переднее сидение, затолкав на заднее Герцена. Так что какое отношение к Колиной машине имеет безопасность Белинского не догадался бы только глупец.


Ехали от силы минут сорок, но Коле показалось, что года три. Как минимум.
«Ездить с Белинским, - подумал Коля, хлопая дверцей, - это себя не уважать. И зудит, и зудит, и зудит, и зудит, и... Господи, как его вообще терпят». Всю дорогу Белинский нервно стучал пальцами по всем поверхностям, до которых мог дотянуться, называл каждого проезжавшего мимо водителя криворуким козлом и выбрасывал сигаретные бычки на обочину.
- В каком он подъезде? - поинтересовался Коля, взваливая на себя Герцена и параллельно с этим пытаясь окинуть взглядом дома.
Дом Герцена оказался стандартной двухподъездной шестнадцатиэтажкой, напомнающей свечу или нецензурный жест (смотря кому какое сравнение ближе).
Белинский закурил и пожал плечами, как бы намекая, что они с Герценым не друзья, а просто одноклассники.
- И как мне искать его квартиру?
Дом нависал нахальной громадой и всем своим видом сообщал, что в сто двадцати квартирах не так просто найти нужную.
Белинский опять пожал плечами.
Коля застонал и поплелся к первому подъезду. Какой отличный день: утром разбил любимую чашку, вдрызг разругался с отцом, лабораторную по физике не сделал, сочинение не написал, а завтра понедельник. Мало этого, теперь на него еще и этот вот свалился. Герцен.
И как он должен найти квартиру? Как объяснить родителям Герцена, почему из сын в беспамятстве? Почему такая чертовщина происходит именно с ним?
Коля дотащил Герцена до первого подъезда, положил его на скамейку, подошел к двери и застонал. Пятьдесят две квартиры, в каждую нужно позвонить, каждому задать глупый вопрос «здравствуйте, это квартира Герценых».
Коля захотелось плюнуть на все это, сесть в машину и уехать домой, упасть лицом в подушку и приготовиться к завтрашней выволочке от физики МаринЕгоровны, но совесть — бессердечная гадина — подленько начала нашептывать, что это, мол, ты, Коля, ударил мальчика так, что тот вырубился и до сих пор прийти в себя не может, а вдруг ты, Коля, ему что-нибудь в мозгу повредил, неужели бросишь.
Конечно, Коля не самый порядочный мальчик во вселенной, но бросить человека в беде? На такое он не способен.
Кнопки мерзко запикали, раздался гудок, и «на проводе» оказалась на проводе.
- Да?
- Добрый вечер, извините за беспокойство, это квартира Герценых?
- Нет.
- Извините.
«Ладно, не надеялся ли я, что мне так повезет. Когда мне вообще везло», - Коля глубоко вдохнул и позвонил во вторую. Но и во второй ничего. Как и в третьей, и в пятой, и в семнадцатой, и во всех, в которые он звонил. Мало того, что квартиры были не герценовскими, никто понятия не имел, кто такие Герцены и где их искать.
Коля тяжко вздохнул, перекурил, посмотрел на безмятежно лежащего на скамейке мальчишку и снова подумал о том, что вращал он эту совесть на известном органе. На часах одиннадцать часов вечера, он уже полчаса как должен быть дома, а где он сейчас? В черт знает каком районе, с черт знает кем и черт знает зачем.
Не успел Коля окончательно разочароваться в себе и докурить сигарету, как вдруг из ниоткуда появилась маленькая дамочка с большущей собачкой, которая как заведенная трясла Герцена и вскрикивала: «Саша! Саша! Сашенька!».
- Простите, а вы кто? - Коля старательно затушил сигарету об стену дома и подошел поближе. Дамочка вскинула голову и взвилась, как осой ужаленная:
- А вы, собственно, кто такой?
С таким пронзительным голоском, подумал Коля, нужно быть оперной певицей.
Залаял пес.
С балкона девятого, кажется, этажа упал десятилитровый бидон с лимонным деревом, оттуда же донесся вопль раненой касатки: «Да в кого же ты такая криворукая уродилась?!».
Где-то в соседнем районе прогремел гром, а шальной ветер бросил в лицо Коле газету.
- Я его друг.
- А я его мать! - дамочка обняла Герцена с такой силой, что возможность задушить его выглядела вполне себе стопроцентной.
Коля возвел глаза вгору и поблагодарил господа, если он есть.
- Тогда забирайте его.
- А что с ним? - голос дамочки подскочил на несколько октав и вышел в зону ультразвука. Коля поморщился и последовал Белинскому. То есть просто пожал плечами.
- В смысле не знаете?!
- Я, - и тут Коля мысленно запинал ногами свою совесть, - нашел его здесь уже таким.
- Без сознания?
- Да.
Здоровенная псина зарычала, дамочка натянула поводок и недоверчиво посмотрела на Колю. Коля изо всех сил старался сделать каменное лицо, надеясь, что в потемках мало что видно и тетка оставит его в покое, заберет своего сына и отчалит уже, наконец, домой.
Дамочка вытащила из кармана куртки телефон, отвернулась, чтобы позвонить, и Коля ломанул в машину, захлопнул дверь, повернул ключ зажигания и вырулил из двора.
Теперь его никто не достанет, он свое дело сделал.
- Алло, раненый, ты меня слышишь?
Оказывается, Белинский уже пять минут щелкал у колиного уха пальцами, чтобы привлечь его внимание. Коля тряхнул головой, отгоняя от себя зудящую совесть.
- Чего тебе?
- У метро высади, раненый.
По навигатору до станции восемьсот метров.

***

Спал Коля на редкость отвратительно: вчера от отца получил, сочинение не написал, лабораторку не оформил, еще и совесть полночи пробиралась во все закоулки подсознания и мерзко интересовалась, что им делать, если с Герценым что-нибудь случилось плохое, вдруг это была не его мать, вдруг, вдруг, вдруг, вдруг, одни сплошные вдруг. Коля до четырех утра проворочался на диване, взбивая одеяла и простыни и занимаясь самооправданиями.
Да и теперь, за пятнадцать минут до звонка на первый урок, совесть неприятно ерзала. Коля сидел и бездумно пялился на висящую на стене карту мира и отчаянно зевал.
Из оцепенения его вывел сильный хлопок по спине и низкий голос Грановского:
- Здорово, брат. Как все вчера прошло?
Неверов с Грановским учились вместе с Колей в одной и той же школе, но в классах с различным уклоном. Неверов и Грановский были гуманитариями, Коля учился в физмате. Несмотря на это, некоторые предметы у них совпадали, то есть проводились в одно и то же время. Например, лекции по географии.
Коля пожал руку Неверову, стукнулся кулаками и Грановским и зевнул так, что чуть не порвал рот.
- А иео, оао.
Грановский уселся позади Коли, бросил на парту рюкзак, перегнулся к Огареву, шлепнул по заду проходящую мимо Машу Рославлеву и, получив ответный удар по руке и недовольное «уродец», расхохотался.
Неверов уселся у окна рядом с Тимофеем, снял синие очки, положил на порту руки, на руки — голову и заинтересованно посмотрел на Колю из-под прикрытых глаз.
- Ладно, мужик, давай еще раз, - Грановский прекратил расцеловываться с каждой проходящей мимо девчонкой и повернулся к Коле, - что там все-таки было?
Коля пожал плечами, как бы намекая, что все прошло нормально, а что еще рассказать, он даже и не знает. Но Грановский не был бы Грановским, если бы не был таким дотошным.
- Могу позвонить Белинскому. Он же тоже с тобой был.
Коля зевнул и снова пожал плечами:
- Этот козел в машине отсиживался, пока я названивал в квартиры с вопросом «простите, не здесь ли живут Герцены» и слушал разливные эпитеты и пожелания в мой адрес.
Грановский хохотнул.
- Ну да, наш ушлый Виссарион это может.
В аудиторию вошла тучная географичка Анна Львовна и постучала указкой по столу, призывая к тишине. Зашуршали тетрадные листы, защелкали ручки, Грановский устроил перешучивания с Анной Львовной, и Неверов, воспользовавшись этим, наклонился к Коле и шепотом спросил, что тот собирается делать. Коля хотел ответить, что делать он будет то же самое, что и обычно, то есть учиться, потому что у него еще чертова дюжина дел, на носу ЕГЭ, а он все еще чувствует себя неготовым, да и вообще. Коля хотел ответить именно так, но что-то (скорее всего это опять была совесть) заставило его посмотреть Неверову в глаза и прекратить лгать самому себе.
- Я хочу съездить к его родителям, узнать, как он там. Это же я его вчера по голове ударил, не хотел так сильно, но так уж получилось.
Неверов улыбнулся уголками губ, сжал колино плечо и едва слышно сказал: «Молодец».

Весь учебный день прошел в угаре, и если бы у Коли спросили, что он говорил или делал, то он вряд ли бы ответил. Единственное, что он помнил хорошо, так это как бегал к Грановскому и просил его позвонить Белинскому, чтобы тот спросил у кого-то из одноклассников Герцена, какой номер его квартиры.
Грановский только хохотал, названивал Белинскому, Белинский всех крыл матом и кричал, что у него литературный конкурс и нет времени на такую ерунду. Потом Грановскому звонил Белинский и кричал в трубку улицу, номер дома и номер квартиры и просил предупредить Огарева, что он, Белинский, при встрече его покалечит.
Огарев Коля благодарил Грановского, говорил сухое спасибо Белинскому, куда-то бежал, переносил дополнительные занятия по физике, уговаривал репетитора по математике прийти на час позже и вообще был в дыму.
Неверов сидел в столовой, разговаривал с буфетчицей и поварами, пил чай с печеньем, заедая все это салатом из крабовых палочек.

@темы: лолшто, тексты, станкевич и ко, николай А ТЫ УШЛА В СВОЕМ ОРАНЖЕВОМ ПЛАЩЕ НУ ТЫ ДАЕШЬ ВАЩЕ станкевич